– А как это случилось? – спросила Мах-Шакар.

Рассказ 32

– В сказаниях Индии, – начал попугай, – повествуется, что в городе Фармал жил один владелец корабля по имени Мансур. У него были несметные богатства, так что один лишь зекат, [256] раздаваемый им, мог составить несколько состояний, с которых нужно было бы вновь раздавать зекат. Помимо этого огромного богатства у него была дома еще молодая жена по имени Мах-Пейкар, красивая, стройная, сладкоустая и приветливая. Она была украшена совершенной красотой, прекрасным нравом, ее добродетель и целомудрие превосходили ее красоту и прелесть. Из-за того, что она всегда пребывала взаперти и за завесой, никто, кроме мужа или дяди, не видел ее красивого лица. Даже проникающий повсюду утренний ветерок при всей своей смелости и дерзости, как ни пытался пробраться через двери или ограду, не сумел вдохнуть аромата ее локонов. Ее лица или кос не видел никто, кроме зеркала и гребешка. Даже луна, которая столько странствует и бродит по ночам, ни разу не заглянула ей в лицо. Солнце, небесный владыка, ни разу ночью не смогло приблизиться к ней. Глаза неба, оттого что не удавалось посмотреть на нее, покрылись бельмами. Стан небосвода от страсти к ее талии сгорбился.

Мансур был одарен и богатством, и прекрасной женой; дни его протекали в покое и довольстве, беспечности и неге. Великие мужи сказали: «Много примет того, что человек счастлив на этом свете, но самая главная в том, чтобы в доме у него была целомудренная и добродетельная, праведная и верная жена». «Ищем у Аллаха прибежища от превратностей судьбы». А еще великие мужи изрекли: «Если жена верна и правдива, да притом и хороша собой, то мужу, если он благороден, следует осыпать свои глаза прахом из-под ее ног и взирать лишь на ее лик». Никакие сады Ирема не сравнятся с цветником единения с женой, никакая весна не затмит розовый куст ее привязанности.

Слава о красоте и целомудрии Мах-Пейкар, о ее прелести и добродетели распространилась по городу, все простые люди наслышались о ее похвальных качествах.

В том городе жил также некий юноша, весьма далекий от ума и разума, знаменитый распутством и скверной. Он услышал о красоте и совершенстве жены Мансура, и любовь возобладала над ним, страсть покорила его. И днем и ночью виделся ему ее облик, он мечтал о свидании с ней. Ведь говорят: «Иногда уши влюбляются раньше глаз». [257] То он разрывал ворот от скорби, уподобляясь утру или бутону розы, [258] то сухую землю окроплял влагой очей, изливавшейся как из тучи или из горного родника; то из-за огненного жара, который исходил из его груди, занимались пламенем сердечные муки; то фонтаны слез, бившие из глаз, смывали пыль терпения и выносливости. И он стал таким:

Но сколько ни нанимал старых сводниц этот злонравный юноша, сколько ни расточал он денег и даров, чтобы соблазнить и совратить луноликую красавицу, чтобы завлечь в тенета обладательницу мускусных кос, добродетельная жена не поддавалась. Напротив, она отвергала его с презрением, говоря:

– Мне не в чем упрекнуть своего мужа, незачем отдавать своего сердца другому, – говорила она. – Зачем мне поступать предосудительно? К чему мне помышлять о грехе? Ведь мудрецы сказали: «Если бы мужчина мог обойтись без супруги, то разум велел бы всем людям избегать поступков, которые выходят за пределы воли и самообладания, никто не совершал бы их, ибо ведь ни один мудрец не уподобляется безумцам». Но ради упрочения порядка в мире и ради продолжения рода человеческого жене надлежит удовлетворять мужа и довольствоваться при этом одним супругом.

Когда ожидания того молодого развратника не оправдались, когда его страсть и любовная одержимость потерпели поражение, он не смог сопротивляться рати любви и полкам скорби. Ему ничего не оставалось, как открыть книгу путешествия и скрижаль странствий, и он стал лечить недуг любви лекарством поездки, как сказали об этом:

Он прибыл в далекую пустыню и увидел в келье монаха, который вот уже сто лет совершал поклонение богу, стоя на одной ноге. Юноша остался в келье, пробыл там пять лет, днем и ночью верно служа монаху, и между ними завязалась дружба. Когда монаху пришла пора умирать, а ему, надо сказать, было ведомо сокровенное имя божье из, он перед смертью научил этому имени юношу, а затем вручил душу творцу.

Неразумный юноша запомнил сокровенное имя божье и, совершив обряд погребения и выдержав христианский срок траура, направился в город Фармал. В голове у него все еще витала мечта о Мах-Пейкар, он всякий день сеял в сердце семена любви, старая мука обновлялась, прежняя скорбь каждый миг становилась сильнее.

И вот однажды ночью он произнес сокровенное имя божье и попросил даровать ему облик владельца корабля. Всевышний и всеславный бог ради благостыни и величия имени превратил его лицом и телом в Мансура, так что его ничем невозможно было отличить от купца. Тем самым хитрец открыл себе двери греха и путь к обольщению, повязался поясом коварства и, не медля без всякого стеснения, двинулся к дому Мансура.

Мансур же за несколько дней до этого отправился по торговым делам, уплыл на судне странствий по морям испытаний. При виде, пришельца семья и слуги были удивлены и поражены. Хозяйка тоже пребывала в изумлении: отчего это муж так скоро вернулся без слуг и рабов. Потом она сказала:

– Добро пожаловать. Уж не случилось ли чего, что господин мой вернулся один?

Лжекупец был весьма хитер и ловок, скор на язык, поэтому он ответил:

– Да, случилось. На нас напали разбойники, разграбили весь товар, ткани и имущество, поубивали одних слуг и рабов, других же взяли в плен. Я дал обет поститься и молиться, раздать обильную милостыню и тем спас свою жизнь из гибельной пропасти и невредимым добрался сюда.

Мах-Пейкар воздала хвалу богу за то, что он остался жив и здоров, и сказала:

– Слава Аллаху, что мой господин вернулся живым!

Ведь суть всякого счастья и основа любой удачи – это здоровье моего господина, поскольку вся моя жизнь зависит лишь от тебя.

Весь дом наш, все состояние, жизни наши мы готовы пожертвовать ради бесценного и несравненного господина. Так не омрачай же свои благословенные помыслы этой потерей, считай ее удачей и находкой, как сказал всевышний Аллах: «Может быть, вам не нравится что-либо, а оно для вас – благо, и может быть, вы любите что-либо, а оно для вас – зло». [259] И мудрецы говорили:

Лжекупец, видя сострадание и сочувствие Мах-Пейкар, из коварства и хитрости притворился огорченным и расстроенным, стал выказывать горе и досаду из-за потери богатства, которого он на самом деле не терял, стал сожалеть о содеянном. Потом он повернулся к жене Мансура и сказал: