На двадцать четвертую ночь, когда Сулейман солнца устроил себе ложе сна на троне запада, когда мир потемнел, словно лица разбойников и лики дивов, Мах-Шакар, как и прошедшей ночью, украсилась и нарядилась, словно ее стан был кипарисом на лужайке изящества, а тело – можжевеловым деревом в саду неги, пришла к попугаю и попросила его разрешения отправиться к возлюбленному и уединиться с ним.

Попугай начал восхвалять и превозносить ее, проявил уважение и восхищение, не забыл правил служения и покорности, а потом сказал:

– Я вовсе не думаю удерживать госпожу от свидания с любимым. Нет запрета тебе в твоем желании идти к нему. Напротив, желание и цель твоего покорного раба направлены лишь на то, чтобы госпожа как можно быстрее соединилась с возлюбленным, отринув от себя слова «быть может», «возможно». Мои опасения и сомнения порождены только тем, что любовь – тяжкое испытание и удивительное чудо, а море страсти непомерно глубоко. За те семь тысяч лет, что прошли со дня сотворения мира, за то время, что дни сменяются ночами, путники долины любовной неги, ныряльщики пучин влюбленности, те, кто лелеет страсти на этом пути и ищет подобные жемчуга, еще ни разу не достигали совершенства любви и не лицезрели жемчужины ее красоты.

Если бы не было любви и любовной тоски, Кто стал бы слушать прекрасные слова, которые ты молвил?

А поскольку известно, что на пути любви – свои особенности и свои невзгоды, что влюбленные не ведают о сладости розы и вина, о вреде шипов и похмелья, то, следовательно, надо обладать сильным характером, здоровым духом, верным чувством, чтобы, руководствуясь ими, пойти на свидание с любимым, чтобы прекрасными словами ответить на каждый вопрос. И если, упаси боже, в том укромном местечке случится беда или же нападет дружина скорби из-за дурного глаза судьбы или ее превратностей, то, конечно, у любого дрогнет сердце и не выдержит характер. Так случилось с вором, который спас свою жизнь в обители четырех дивов в ужасной пустыне благодаря острому уму и умелым словам, тогда как его недальновидный друг погиб.

– А как это было? – спросила Мах-Шакар, и попугай ответил.

Рассказ 46

В занимательных рассказах повествуют, что в стране Йемен в угрюмой пустыне и суровых степях, где росли только колючки, а трава выгорала дотла, где камни были тверже скал гранитных, где горы вздымались до седьмого неба, где растительность заменяли ядовитые травы, цвет деревьев составляли колючие кустарники, где вместо нежного ветерка был ураган самум, вместо утреннего зефира – буря, где вместо соловьев пели совы, вместо жаворонков – сычи, где вода была миражем, а земля – отравой, див, оказавшись там, расставался с головой, Птица, прилетев туда, теряла перья.

В этой ужасной пустыне, в этой страшной степи, где из диких зверей жили лишь гули, [308] где вместо змей обитали драконы, поселились два дива, и у каждого из них было по десять голов и по пять ног. В своей гордыне они вздымали головы до самых светил. Днем они кружили над землей, словно смерч, попирая людей ногами, по ночам, словно караванщики, зажигали ложные огни и сбивали с пути странников. Хотя они были сотворены из огня, однако порой они, будто дети или капли воды, прыгали по земле, порой же, подобно птицам, пускались наперегонки с ветром. Они не знали забот о сне и о еде, не ведали ни о подстилках, ни о постели. У дивов были жены, безобразие которых даже невозможно описать, а мерзость не с чем сравнить. Каждая из них была так некрасива лицом и так отвратительна нравом, что, казалось, до самого Судного дня безобразие воплотилось в ней, как в Юсуфе – красота.

На голове у них волосы выпали, на ногах и плечах выросли, глаза на темени вращались, брови до колен спускались, руки были как ноги, а ноги – как лапы. А уж о зубах и говорить нечего – один клык крупнее другого.

Оба дива считали своих жен писаными красавицами, взгляда от них не могли оторвать. Сказано ведь в поговорках великих мужей: «Нет на свете такого безобразного, которое не было бы красивым по отношению к другому. Нет в мире такого зла, которое не было бы добром в сравнении с худшим злом». Выражение «Скверные слова подобают мерзким мужам, мерзкие мужи – для скверных слов» [309] относится именно к таким супругам. По этому поводу сказали поэты:

В один прекрасный день между двумя гулями пустыни разгорелся спор о том, чья жена прекраснее. Один див считал свою супругу более красивой, чем жену другого гуля. Второй находил свою жену более стройной и, говоря об этом, расцвел, словно роза. Первый гуль полагал, что лицо его жены привлекательнее, второй заявлял, что лик его супруги свежее. Одним словом, каждый лелеял в душе ложную мысль и неверное представление, и они долго спорили и препирались.

Так они проспорили целый месяц и не могли найти человека, который решил бы их спор и завершил бесполезные препирательства. Тем временем какой-то разбойник, разграбив караван, скрывался от людей и избегал больших дорог. Путь привел его в ту ужасную и бесприютную пустыню. Когда дивы увидели разбойника, они порешили между собой избрать его судьей для решения спора, ни в коем случае не обижать и не трогать его и вышли навстречу ему с такими намерениями. Они уверили его, что бояться нечего, и не стали причинять ему никакого вреда.

Разбойник, как только узрел их ужасающий вид, побледнел, испугался за свою жизнь и подумал: «За день купи то, что продашь за год».

Прошло некоторое время, пока он убедился, что дивы обращаются с ним не так, как это у них в обычае, немного успокоился, пришел в себя. А дивы поведали ему о своей распре и попросили развязать проницательным умом тугой узел их тяжбы. Жены их меж тем стояли в сторонке, и каждая из них знаками пугала и стращала его, чтобы он похвалил ее, а соперницу похулил.

Разбойник, слыша речи мужей и видя, каковы собой их жены, был подавлен, смущен и растерян. Ведь если не сказать ничего, дивы убьют его. А если же отдать предпочтение одной, поскольку между ними все-таки была разница, то другая, отвергнутая, постарается погубить его. И голова бедняги была меж двух мечей. Из глаз он проливал кровь вместо слез. И он думал: «Да будут прокляты они обе! Ведь ни одна из них не достойна ни малейшей похвалы. Ведь существует же поговорка "Ни палка и ни плеть"». Подумав, он повернулся к ним и сказал:

– Хотя ваши жены – нежные гурии и добродетельные красавицы, но ни одной из них нельзя отдать предпочтения перед другой, нельзя превознести красоту и изящество одной перед другой, невозможно их как-то различить. Ведь известно, что полная луна, с которой сравнивают по белизне и красоте лики красавиц мира, тем не менее отмечена черным пятном на челе и переходит из одного состояния в другое. А солнце на небе, с которым сравнивают красоток, по сиянию и блеску, бывает временами тусклым, да к тому же иногда подвержено затмению. Так что советник разума и повелитель ума не позволяют мне отдать предпочтение на весах суждения Зухре перед Муштари или превознести Бурджис перед Нахид. Я расскажу вам о царевиче Бадахшана и о том, как он влюбился в глаза лягушки. Эта история поможет разрешить ваш трудный вопрос.